Отстрел непуганых мужчин - Страница 50

— Как — по ошибке?

— Очень просто! Удивляюсь, что я этого раньше не поняла. Его перепутали с Лешей, вот и все. А потом уже убили правильно, самого Лешу.

— Но… но они совершенно непохожи!

— Это они по характеру непохожи, балда! А внешне ты сама их перепутала, ведь так? Вспомни! В вечер убийства Леши ты в темноте приняла его за Петра Михайловича! Еще перепугалась до полусмерти! Идет толстоватый невысокий мужик, сильно размахивает руками, лысина светится… У меня так и вертелась какая-то мысль, когда ты мне про это рассказывала, но я ведь дубина стоеросовая, вот я кто! И только теперь, когда Лида сказала, что Петр Михайлович никогда не ходил по этой темной тропинке, меня озарило. Убийца ждал Лешу на его обычном месте, а тот загулял с Ирочкой и не пришел. Кто б мог подобное предположить — ведь Леша явно ухлестывал за тобой! Этот тип увидел похожую фигуру и преспокойно ткнул ножом. Представляю его удивление, когда ошибка разъяснилась. Но он оказался настойчивым и повторил попытку — на сей раз более удачно. Кстати, Леша ведь что-то заподозрил. Помнишь, он напоследок тебе говорил… мол, не верит, что Петра Михайловича убили местные, а есть у него одна мысль. К сожалению, он тебе ее не сообщил. А если б сообщил, мы с тобой не потеряли бы столько времени впустую. Не знаю, что думаешь ты, но у меня теперь сходится все. Как в аптеке.

— Да, — вздохнула я, — Петр Михайлович действительно похож на человека, которого могут убить по ошибке. Лида сказала, он непутевый. Ужасно, да?

Я почему-то сразу Бэби поверила. Я не умею, как она, логически мыслить, но ее озарение согласовывалось с чем-то внутри меня. Главной фигурой был Леша. Убить хотели именно Лешу. А бедный Петр Михайлович… бедный Петр Михайлович — случайная жертва. Жертва обстоятельств. И мне стало обидно за него вдвойне!

То ли от обиды, то ли за компанию с Бэби, но меня вдруг тоже озарило.

— Слушай, — мрачно выдавила я, — а я вспомнила, что говорил Юрий Андреевич. Ну, когда мы нашли тело. То есть тела. Помнишь, я знала, что он говорил что-то странное, но вспомнить не могла.

— Ну! — поощрила Бэби. — У нас даже в списке про это написано.

— Когда… когда убили Петра Михайловича… Юрий Андреевич наклонился над ним и с удивлением произнес: «Это Петя». А когда убили Лешу, он… он тоже стал рассматривать тело и пробормотал: «Все-таки это случилось». Вот.

— Ты хочешь сказать, он изначально знал, что убить должны именно Лешу? То есть Юрий Андреевич и есть убийца?

— Я не знаю, Бэби. Надеюсь, что нет. Я просто вспомнила.

— Прекрасно! После обеда все это обсудим. Молодец!

Так мы и отправились в столовую — моя подруга, сияя, а я в расстройстве. Переживания даже заставили меня забыть, что я окажусь за одним столом с Митей. Завтрак я сегодня прогуляла, сославшись на нежелание рано вставать в плохую погоду, но от обеда было уже не отвертеться.

Митя, как ни в чем не бывало, поддерживал светскую беседу. Будто наши отношения совершенно не переменились. Впрочем, возможно, для него так оно и есть? Это я придумала всякое, выдав желаемое за действительное, а он-то ни сном ни духом. Общался со мной, как, например, со Светой, то есть с присущей ему вежливостью, а я и возомнила. Значит, главное — чтобы он не догадался теперь о моих чувствах. Они бы его расстроили. И я старалась тоже держаться по-прежнему. Анастасии не было видно — вероятно, обед в столовой превосходил меру ее вспыхнувшего вдруг демократизма. Зато Лида встретила меня улыбкой, от которой пасмурный день словно осветился солнцем. Еще мне улыбнулся хмурый обычно Арсений. Их радость придала мне сил, и я училась властвовать собой. Подобная наука дается с болью, но я осваивала ее на ходу. При первой встрече Митя показался мне не слишком красив. За прошедшую неделю мнение мое переменилось. Все в сидящем напротив человеке представлялось совершенным. Каждый жест, каждый взгляд, каждое слово были величайшим сокровищем, которое хотелось спрятать в шкатулку памяти и хранить вечно. Знакомые до боли интонации звучали чарующей музыкой. Изысканные жесты смотрелись, словно полет удивительных в своей гармонии птиц. Однако я позволяла себе брать из этих сокровищ лишь самую малость, строго деля свое внимание на три части. Треть Бэби, треть Свете и треть… всего треть — ему. И даже от нее, этой жалкой трети, пришлось оторвать драгоценный кусочек, потому что к нашему столу неожиданно передвинул стул Руслан.

— Не простудилась, русалочка? — дружески осведомился он.

— Почему русалочка? — спросила я. Мне чудилось, что эта сцена уже была когда-то.

— Кто ж еще плавает в таких волнах?

— Ты сегодня плавала? — изумилась Света. — Между прочим, на пляже с самого утра вывешено штормовое предупреждение. Поразительная безответственность с твоей стороны! Впрочем, ваше поколение вообще безответственное. Хоть бы о родителях подумала!

— Она и подумала, — улыбнулся Руслан. — Только не о своих, правда?

Никогда еще не видел Лиду такой счастливой.

— Руслан, — попросила я, — давай не будем говорить на эту тему! Не вижу смысла раздувать из мухи слона.

— Спасительница была удивительно скромной, — игриво заметил он.

При общении с Русланом я довольно часто испытывала непонятную неловкость, не знала, как себя вести, поэтому предпочла быстренько доесть и покинуть столовую.

Глава 23. Первые итоги

— Итак, — гордо сообщила Бэби, вынимая любимый блокнот, — я записываю. «Основная версия: планировалось убийство Леши, но первоначально по ошибке был убит Петр Михайлович».