Отстрел непуганых мужчин - Страница 29

— То что?

— То кто-нибудь из нас, — несколько сбавив тон, прокомментировала Бэби. — Только нас теперь не четырнадцать подозреваемых, а тринадцать. Все же легче.

— Ага, — не удержалась я, — но мне такой способ сужать круг подозреваемых как-то не по душе. Хотя рано или поздно отстреляют всех непуганых мужчин, кроме одного, и станет ясно, кто убийца.

— Во-первых, их не стреляют, а режут, а во-вторых, убийцей может быть и женщина, если она сведуща в медицине. Мы же с тобой это обсуждали. Важна не сила удара, а его направленность.

Я кивнула:

— Ну да, ты даже нас, по-моему, снова включила в список убийц, да?

Моя подруга пожала плечами:

— А что я могу поделать? Чем мы лучше других?

И тут меня осенило.

— Слушай, а ты можешь представить, как я ударю ножом человека и преспокойно убегу домой? По-твоему, я с этим справлюсь?

— Нет, — обрадовалась Бэби. — Ты не можешь видеть чужой крови, сразу теряешь сознание. Правда, было темно, но тебе становится плохо даже при одной мысли, что кто-то порезался. Сто раз замечала. Если б ты и сумела ударить ножом, так тебя бы нашли в отключке рядом с трупом. Значит, это действительно не ты, и над доказательством твоей непричастности можно голову не ломать. А вот со мною хуже. Боюсь, при крайних обстоятельствах я бы могла зарезать человека. Не уверена, но полагаю, — она сосредоточенно сдвинула брови и повторила: — Да, могла бы. И притвориться потом непричастной тоже бы могла.

— Но ведь не зарезала же, правда, и прекрасно об этом знаешь! Так не морочь мне голову чепухой. Подозреваемых максимум одиннадцать. Только я не понимаю, за что кому бы то ни было убивать бедного Лешу.

— За что? — хмыкнула моя подруга. — Это как раз ежу понятно. Он догадался, кто убил Петра Михайловича, и проговорился не только тебе, но и убийце. Вот тому и пришлось… Это-то элементарно, а вот за что Петра Михайловича?

— Так ведь он что-то о ком-то узнал, — напомнила я. — Он еще нам намекнул, а мы, дуры, не стали слушать.

— Не мы, а я, — горько добавила честная Бэби. — Ты бы как раз с удовольствием послушала, ты такая. А вообще, очень логичная картина. Петр Михайлович узнает чью-то тайну, и его убивают. Леша догадывается, что к чему, и его убивает тот же мерзавец тем же способом.

— Мне кажется, убийца — человек без нервов. Два раза повторить одно и то же — это надо решиться.

— Почему? — удивилась моя подруга. — Если один раз операция блестяще удалась, глупо выдумывать что-то новое, гораздо разумнее снова использовать удачный вариант. Я бы и сама так поступила.

— Значит, он разумный, — сделала вывод я. — Или она. Так что я отметаюсь и по данному параметру, можешь успокоиться.

Бэби прервала радостное сообщение, резко и требовательно спросив:

— А кто тебе кажется самым подозрительным? Быстро отвечай!

— Юрий Андреевич, — вырвалось у меня.

— Ага! Поскольку у тебя неплохо с интуицией, эту информацию стоит принять к сведению. А чем он тебе подозрителен?

Я задумалась, а моя подруга принесла ручку и блокнот.

— Терпеть не могу дилетантизм, — заявила она. — К любому делу надо подходить серьезно или не браться за него вовсе. Итак, номер один — Юрий Андреевич. Причины для подозрений…

— Я встретила его у туалета примерно тогда, когда убили Петра Михайловича, и выглядел он ужасно, — неохотно сообщила я. — Просто сам не свой. Хотя меня уверял, что все в порядке. И, помнишь, когда мы нашли мертвого Петра Михайловича, Юрий Андреевич вместо того, чтобы идти звонить в милицию, сперва бросился к телу и что-то такое сказал… не помню, но что-то странное. И сегодня тоже… тоже наклонился над телом и сказал что-то странное.

— Что именно?

— Никак не вспомню, но что-то, что меня поразило. А потом почему-то отказался идти в администрацию, а захотел остаться у тела. Хотя нормальный человек предпочел бы уйти.

— Пожалуй, — кивнула Бэби. — И еще. Зачем он сообщил ментам, что якобы видел на территории базы тех двух типов? Вернее, то ли видел, то ли не видел. Если он их узнал, так бы и говорил. А если не узнал, то нечего было вообще выскакивать со своими откровениями. Мало ли южных мужиков шляется по базе, мы все их видим, но не наводим тень на плетень! Он словно нарочно решил поддержать версию милиционеров и в то же время оставил себе путь для отступления на случай, если у подозреваемых имеется алиби — мол, обознался, и все. А милиция и уши развесила. Конечно, им легче отработать одну версию и больше ни во что не вникать. А вот твои слова о том, что Леша что-то знал о смерти Петра Михайловича, они явно пропустили мимо ушей. Итак, я записываю.

И своим ровным почерком она записала:

«1. Юрий Андреевич.

Подозрительные обстоятельства: стоял в нервном состоянии у туалета примерно во время убийства Петра Михайловича. Произносил над трупами странные фразы. Добровольно остался вместе с Вадиком караулить тело Леши. Пытался навести подозрения на местных типов.

Мотивы?»

— Ну? — подруга строго на меня посмотрела. — И каковы мотивы? Что такого про него Петр Михайлович мог узнать?

Я пожала плечами:

— А я откуда знаю? Если бы убили только Лешу, мотив был бы ясен, а так…

— Погоди! А почему с Лешей мотив был бы ясен?

— Потому что Вадик проспорил ему тысячу баксов, — пояснила я. — Они оба страшно азартные, что Вадик, что Леша. А в детективах обычно пишут, что карточные и тому подобные долги жутко важные. В смысле, их обязательно надо отдавать, а то худо будет. В определенных кругах это что-то типа долга чести.